Было это давным-давно. Шел по белому-белому лесу Дед Мороз. Шел, проверял, все ли в его лесу в порядке, всюду ли земля надежно укрыта снежным одеялом, нет ли в белом ковре снежных проплешин и черных дыр.

    Вышел Дед Мороз на полянку, а там стоит красавица-елка. Такая ладная да пушистая – иголка иголочке, веточка к веточке – любо смотреть.. И дабы сделать ее еще красивей, Мороз разложил по разлапистым веткам густой снег, дунул, добавив в него серебра, чтобы ветки искрились на солнце. Отошел, вновь посмотрел и сказал:

     - Ну, разве бывает еще краше?

  Тут за спиной Мороза раздался хрустальный смех. Дед оглянулся и увидел, что рядом с ним стоит сама красавица-Зима, в длинном белом платье со нежным шлейфом, в венце из застывшего льда, в  серебряной фате, прикрывающей длинные до земли былые волосы.

     - Что ты знаешь о красоте Зимы, дедуган? – спросила Зима. – Ты ведь в лесу только так, по хозяйству - укрыть, застелить, проследить, чтоб медведей зимой никто не тревожил, да зайцы с белками шубки вовремя поменяли с серой на белую, да с белой на серую…

     - Может и так, красавица, - не стал спорить Дед, лишь усмехнулся в седые усы. Красавица Зимушка всегда была ему по душе, и гордым нравом и тонким станом и чистым лицом – Но если эта елка может быть красивей, чем сейчас, докажи свои слова.

   Взмахнула Зима белыми руками и ветви ели украсили сотни тонких сосулек. Да не обычных, похожих на перевернутую белую морковку, а тонких как серебряные нити, переплетенных между собой в дивные узоры.

      - Красиво, - похвалил Мороз.

      -. Красота зимы – безгранична! – сказала Зима.

    Зима подняла руки туда, где на небе сияло прохладное зимнее солнце, вырвала из его бороды два десятка лучей и бросила их на ветки.      Елка за сияла золотом и серебром – да так я ярко, что стало больно смотреть, точно неведомый ювелир выковал ее из чистого серебра, хрусталя и бесценных алмазов.

      - Вот она – красота! Что может быть красивей? - сказала теперь уже сама Зима.

      - Вижу, ты применила все свое волшебство, - похвалил ее дед. – Уж на что ты всегда была мастерица, выдувать морозные узоры на стеклах, развешивать бахрому из сосулек,  но нынче превзошла саму себя. И все же, не серчай на старика, кое что ты позабыла. - Раз ее наградило дарами Солнце, думаю, ей сделает подарок и Месяц.

     Как раз пока они говорили, зимнее солнце отправилось спать и улеглось за кронами деревьев, небо потемнело и старый друг Мороза -Месяц, улыбнулся, услышав его слова. Мороз махнул ему рукавицей. Месяц кивнул и с неба на верхушку ели упала золота звезда, столь яркая, что лучи ее пронзили весь темный лес.

       - Превзошел ты меня Мороз, - в восхищении сказала Зима.

       - Нет, Зимушка, - ответил он, - это ты расстаралась на славу. Аж жаль, что наша красота исчезнет весной.

   - Я не хочу, чтоб они исчезала! - сказала Зима, - Хочу, чтобы наша елка сияла каждый год. Ведь ты же волшебник…

      - Да и ты чаровница, - ответил ей Дед.

  Зима и Мороз переглянулись между собой, понимая друг друга без слов, вновь посмотрели на Самую прекрасную в мире елку и отправились каждый по своим делам.

  На следующий день в лес за дровами пришел крестьянин. Увидел елку и остолбенел – никогда еще не встречалась ему подобная красота. Не выдержал он, срубил ель, привез ее домой, чтоб показать жене и шестерым своим детям.

     Крестьянин поставил красавицу у себя во дворе и всю зиму его дочери и сыновья водили вокруг нее хороводы, соседи приходили чтоб посмотреть через забор на невиданное чудо и приводили своих детей.

    А потом пришла весна и снег начал таять… Но волшебная ель не растаяла! Серебристые переплетенья сосулек превратились в серебряные пушистые нити мишуры и блестящего дождика, снег стал чудесной ватой с серебряным блеском, а золотая звезда – звездой из золотистой фольги со стеклярусом.

   Следующей зимой все жители этого селения смастерили себе подобные украшения, их обычай переняли соседи, с тех пор удивительно прекрасные ели наряжали каждый год.

 

    А случилось это в далекой Германии, ставшей Родиной праздничной елки. Это уже потом, спустя сто, а то и двести лет ели начали наряжать и в других странах.

         Но то уже совсем другая история…